Врач vs пациент: конфликты и их последствия, границы врачебной тайны

Мы беседуем с Виталием Коледой, адвокатом Адвокатского бюро «Дубовец и партнеры».

Что обсудили:

1. Следует учитывать 2 аспекта: прямо выраженное согласие пациента на видео-, аудиофиксацию и наличие реальных организационно-технических мер по защите данной информации.
2. Административные и уголовные дела (за исключением тех, которые возбуждаются по заявлению потерпевшего, например, оскорбление) могут быть возбуждены по инициативе администрации медучреждения и даже против воли врача.

– Какие действия может либо должен предпринять медработник в случае неприемлемого поведения пациента? Чем такое поведение чревато для пациента и что грозит врачу в случае «пересечения границ»?

– Неприемлемое поведение, полагаю, надо разделить на несколько категорий. Если это обычное бытовое хамство, то медработник может в начале просто предупредить о неприемлемости такого поведения. Если это не помогает и сыплются, например, оскорбления, имеет место переход на личности, медицинский работник может использовать все доступные законные средства для фиксации противоправного поведения. Работник, конечно, может и сразу зафиксировать факт оскорбления без каких-либо уговоров его прекратить и предупреждений, но с точки зрения профессиональной этики, наверное, есть смысл попробовать сначала урегулировать вопрос мирно.

Часто в медицинских кабинетах ведется аудиозапись, о чем заранее предупреждается пациент (посетитель). Я принципиальный противник такой аудиозаписи, однако это сложившаяся практика. Кроме того, врач, фельдшер или медсестра могут использовать и собственный телефон для видео- и аудиофиксации, четко и недвусмысленно предупредив об этом снимаемого. На практике у меня в качестве доказательств по административным делам об оскорблениях и хулиганстве проходили видеозаписи и без предупреждений. Но чтобы все было на 100 % идеально, лучше предупредить, хотя понятно, что бывают случаи, когда это не совсем удобно или возможно. В любом случае происходящее надо фиксировать хотя бы для того, чтобы в случае, если такой посетитель подаст сам жалобу на медработника, можно было что-то предъявить в качестве доказательств.

В качестве свидетелей могут выступать лица, присутствовавшие при инциденте. Если это было, например, в коридоре мед­учреждения, можно взять контакты людей на случай привлечения к ответственности нарушителя. Важно также помнить, что ответ хамством на хамство – это не законная необходимая «моральная» самооборона.

Что касается оскорблений в Интернете, включая мессенджеры, то тут уже имеется вполне сложившаяся судебная практика, позволяющая зачастую не только привлечь лицо к ответственности, но и взыскать пусть и не очень большую, но компенсацию за моральный вред, если эти оскорбления были адресованы именно вам или персонально вас задевали.

Последствия угроз куда более серьезные для угрожавшего лица. Это может закончиться привлечением по ст. 9.3 и 17.1 КоАП (оскорбление и мелкое хулиганство соответственно) при более мягком варианте, и вплоть до уголовной ответственности – по ст. 186 УК – угроза убийством, причинением тяжких телесных повреждений или уничтожением имущества, ст. 339 УК – хулиганство и т.д.

Что касается буйных и опасных пациентов, то, безусловно, медицинский работник не обязан безрассудно рисковать собственной жизнью и здоровьем для выполнения профессиональных обязанностей в случае наличия реальной угрозы. При этом следует обратить внимание, что состав ст. 161 УК (неоказание медицинской помощи) включает также элемент вины. Однако о какой вине можно говорить, когда фактические действия лица, размахивающего ножом, можно трактовать и как отказ от медицинской помощи, а кроме того, объективно свидетельствуют об отсутствии возможности для ее оказания. Плюс правила пребывания в стационарах позволяют вполне эффективно решать вопрос с нарушителями спокойствия и режима. Также элемент вины необходим и для привлечения медицинского работника к ответственности в рамках трудовых отношений. Хочу заметить, что не исключены и случаи, что медработникам могут потрепать немало нервов проверочными процессуальными действиями, прежде чем правоохранительные органы в этом разберутся.

Например, бригада скорой помощи не оказала вовремя медицинскую помощь агрессивному лицу в состоянии алкогольного опьянения, в результате чего у того наступили более тяжелые последствия для здоровья и родные такого лица решили обратиться с жалобами во все возможные инстанции. Привлечь, возможно, никого и не привлекут, но вот отписок придется энное количество написать, как и подавать объяснений. 

В таких случаях медикам лучше всего подстраховываться и предпринимать максимально разумные возможные меры по оказанию помощи и не забывать подключать вовремя милицию и иные специальные службы.

– Если врачу во время приема пациента (т.е. во время исполнения своих должностных обязанностей) был причинен моральный или физический вред, он сам должен обращаться в суд или это может сделать администрация учреждения здравоохранения?

– Здесь нужно понимать и разделять виды возможных процессов. Так, свои гражданские права, в частности требование возмещения морального или физического вреда, медицинский работник должен защищать сам либо через своих законных представителей, например, адвокатов или иных уполномоченных в соответствии с положениями о гражданском процессе лиц.

Что касается административных и уголовных дел, то в данном случае (за исключением тех, которые возбуждаются и (или) продолжаются по заявлению потерпевшего, например, оскорбление) дела могут быть возбуждены и по инициативе администрации медучреждения и даже против воли врача. Например, хулиганство. Даже если потерпевший участник конфликта (врач или медсестра) решит не заморачиваться, администрация может настоять на привлечении хулигана к ответственности и подать соответствующее заявление и доказательства в органы внутренних дел.

Что касается привлечения юрисконсультов медучреждений к данной работе, следует понимать, что в юриспруденции тоже существует определенная специализация и юрисконсульты учреждений, как правило, хорошо ориентируются в правовом обеспечении рутинной (в хорошем смысле) деятельности своего учреждения. Требовать от юрисконсультов знания процессуальных тонкостей и тактики ведения процесса все же не следует. И если они в этом не разбираются – это не значит, что они плохие специалисты, просто это не их профиль. Да, при активных участиях в судах у юрисконсультов может быть набита в этом рука, но все же лучше обращаться к процессуалистам, т.е. к судебным адвокатам. Просто за редкими исключениями (близкие родственники, права потребителей и т.д.) интересы физических лиц в Беларуси в судах могут представлять только адвокаты. Но оказать неформальную правовую поддержку юрисконсульты всегда могут.

– Где в учреждениях здравоохранения можно, а где нельзя устанавливать камеры видеонаблюдении (приемный покой, регистратура, врачебные кабинеты и т.д.)?

– Нормы законодательства на этот счет достаточно расплывчаты. Вместе с тем на практике большинство медицинских учреждений, как государственных, так и частных, активно используют данные технологии. Иногда такие записи являются в т.ч. доказательственной базой по «медицинским» уголовным делам (например, вопрос об оказании надлежащей медицинской помощи в отделении реанимации или нахождении медперсонала на своем посту). Иногда камеры могут служить для целей контроля трудовой дисциплины персонала. Есть специфические задачи видеонаблюдения в медицине за определенными категориями пациентов, но и эти вопросы урегулированы скорее на уровне технических требований к оснащению помещений МРТ, туберкулезному профилю и т.д., чем на уровне хорошо проработанной концепции соотношения видеонаблюдения и прав человека и пациента.

Если есть однозначное согласие пациента на съемку, то проблема снимается сама собой.

Оговорюсь, что в силу расплывчатости положений очень многое дано на откуп регулятора – Минздрава и иных госорганов – и многое будет зависеть от их интерпретации вопроса.

Давайте порассуждаем: поход в поликлинику – это обращение за медицинской помощью? Вопрос дискуссионный. Я лично считаю, что само по себе нахождение человека в поликлинике при определенных условиях может трактоваться как обращение за медицинской помощью. Конечно, на данный момент возможность съемки в коридорах медучреждений и вокруг зданий вполне логична с точки зрения безо­пасности и общепринятой практики и пока не вызывает вопросов. Вместе с тем я бы хотел обратить внимание, что ст. 46 Закона о здраво­охранении прямо указывает на то, что факт обращения за медицинской помощью составляет врачебную тайну. А как будет развиваться ситуация, когда, например, в Интернет попало видео, где видно, как лицо заходит в медучреждение венерологического профиля, психиатрическую и (или) наркологическую клинику, сидит и ждет приема? Или, например, муж и жена – медийные персоны заходят в клинику, специализирующуюся на ЭКО, а затем это попадает в Интернет с комментариями журналистов? Есть ли перспектива судебного разбирательства пациентов с клиникой за утечку данных? Я думаю, что есть.

Кто знает, где хранится и кем обрабатывается видео в поликлинике или частном медучреждении? Какие проверки благонадежности проходят лица, имеющие допуск к этому видео? Каковы реальные гарантии того, что видео не утечет в Интернет, кроме стандартных: мы полагаемся на добропорядочность лиц, имеющих доступ к нему. А если эти лица окажутся недобропорядочными? А если хакеры взломают сервер с аудиозаписями и выложат их в публичный доступ? Есть ли хоть у одного мед­учреждения план Б на этот случай? Думаю, нет.

Вообще с фактом обращения за медицинской помощью как частью врачебной тайны у нас обходятся достаточно вольно. Чего стоят открытые ресепшены во многих частных учреждениях, где информацию, которое лицо сообщает о себе, могут слышать не только сотрудники, но и посторонние.

Думаю, белорусскую медицинскую индустрию ждут серьезные пертурбации в этом плане после пары-тройки скандалов. До этого же времени, полагаю, большинство будет следовать негласным сложившимся стандартам и особенно не волноваться по этому поводу.

Итог можно подвести такой. Поскольку эти вопросы четко не урегулированы, в любом случае нужно обращать внимание на 2 аспекта: прямо выраженное согласие пациента на видео- и аудиофиксацию, а также наличие реальных организационно-технических мер по защите данной информации. А кроме того, нужно понимать, что организация, производя видео- и аудиофиксацию, с одной стороны, уменьшает риски, связанные с конфликтными ситуациями с пациентами и оказанием надлежащей медицинской помощи, а с другой – накапливает и увеличивает репутационные и финансовые риски, связанные с потенциальными утечками таких видео- и аудиозаписей и возможными последующими судебными разбирательствами. По сути, просто происходит замещение одного типа рисков другими, а платой за выбор более редких рисков является их бóльшая финансово-репутационная себестоимость для организации. Поэтому если устанавливаете видеонаблюдение в медицинских учреждениях, то в местах общего пользования и по периметру здания – это одно, там возможно ограничиться информативными, хорошо видными предупреждениями о видео­наблюдении. Что касается съемки в медкабинетах во время приемов пациентов, если иное не предусмотрено законом, то для этого, считаю, должно быть получено предварительное, прямое и желательно письменное согласие пациента.

Документы:

Кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях (КоАП).

Уголовный кодекс Республики Беларусь (УК).

Закон Республики Беларусь от 18.06.1993 № 2435-­XII «О здравоохранении» (Закон о здравоохранении).